Валентина Юрьевна Зограф-Плаксина (1866-1930) окончила Московскую консерваторию (педагогическое отделение) в 1891 году В.Сафонова (фортепиано) и С.Танеева (теория).

Из воспоминаний В. Дуловой:

— Семья Зограф – это потомки героев Отечественной войны 1812 года Филисовых. Их портреты находятся в музее-панораме «Бородинская битва». Моя бабушка Александра Юрьевна Зограф-Дулова была любимой ученицей Николая Григорьевича Рубинштейна. В молодости она много концертировала в России и за границей, потом стала преподавать музыку в частной гимназии. Она была прекрасной пианисткой. Ее брат, мой двоюродный дедушка, – известный зоолог, Командор ордена Почетного Легиона. Двоюродная бабушка Елизавета Юрьевна преподавала в частной гимназии Ю.П. Бесс. Наконец, Валентина Юрьевна, моя двоюродная бабушка Валя и моя учительница по фортепиано в детстве (арфа появилась в моей жизни позже), основала знаменитое в будущем музыкальное училище. Так что семья Зограф – это необыкновенно талантливая, интеллигентная семья.

В справедливости этого утверждения убеждаешься всякий раз, вникая в деятельность Зограф-Плаксиной. Не талант, но совокупность талантов – музыкального, педагогического, человеческого, административного – определяет облик первого директора училища.

Зограф-Плаксина – фортепианный педагог. Разговор о принципах ее педагогики – тема специальной статьи. О них в свое время очень высоко отзывались Г.Нейгауз, А.Гольденвейзер, которые охотно брали в свой консерваторский класс ее уче-ников. Преподавала Зограф-Плаксина почти сорок лет, воспитала многих музыкантов, среди которых Л.Зыбцева, А.Зыбцев, В.Тиличеев, Н.Туманина, В.Вахромеев, Н.Судзан, М.Скуйе-Илларионова (Ганина), И. Ильин. Одно время – это было в середине 20-х годов – она стала вести специальное фортепиано в консерватории, но вскоре ушла оттуда, не желая изменять своему любимому детищу – училищу. Ученики платили ей тем же – любовью и преданностью. И это не удивительно, поскольку Зограф-Плаксина не ограничивалась только занятиями в фортепианном классе. Она была в курсе учебных дел всех питомцев училища. И не только учебных. Именно она первая способствовала формированию в своем учебном заведении той творческой атмосферы, совершенно свободной от официоза, в которой ощущаешь себя просто и естественно и которая сохраняется поныне.

Училище было для нее всем. Здесь работали ее муж, дочь, да и квартира располагалась в том же здании на первом этаже – две небольшие комнаты, где целыми днями играли ученики, и кухня, в которой вечерами они распивали чай и вели долгие задушевные беседы с Валентиной Юрьевной.

— Не было ни одного сколько-нибудь важного события в музыкальной и культурной жизни столицы, которое бы горячо не обсуждалось в этой гостеприимной квартире. Концерты виднейших исполнителей, куда мы попадали благодаря Валентине Юрьевне, приобретавшей для нас билеты и абонементы, – все это анализировалось и подвергалось обсуждению… Только много лет спустя я стал понимать, насколько тонко, с предельным тактом и педагогическим талантом направляла она наши мысли в область широких музыкальных обобщений, – писал в своих «Воспоминаниях» любимый ученик Зограф-Плаксиной, закончивший училище в 1928 году, А.Зыбцев, профессор, заведующий классом камерного ансамбля Московской консерватории.

Беседы велись, разумеется, со взрослыми учениками. Но в училище занимались и дети, ведь согласно Уставу, в него можно было поступать с семи лет. Для них царившая в училище домашняя обстановка, отсутствие какой-либо казенщины по отношению к ученикам были, пожалуй, еще более важны. В этом смысле характерна история, рассказанная В.Дуловой:

— Будучи ученицей Валентины Юрьевны я должна была играть на вечере в училище Концерт Гайдна, но… не явилась, не пришла потому, что моя очень обеспеченная подружка, жившая где-то в районе Воробьевых гор, пригласила к себе на пирожки, которые божественно пекла ее мама. Время – начало 20-х годов – было суровое, голодное. Естественно, я, услышав о пирожках, тут же забыла и о концерте, и о Гайдне. Конечно, попало мне, как следует, но когда Валентина Юрьевна узнала о причине моего поступка, она, смеясь, меня простила.

Именно это сочетание требовательности и доброты превращало такой сложный, подчас мучительный для детей процесс музыкального обучения в радостный праздник. Об этом свидетельствует одна из учениц Валентины Юрьевны, В.Чекмарева:

— Я была девочкой шести-семи лет, когда Валентина Юрьевна сказала моему отцу (И.М. Харитонову, работавшему в училище завхозом в 20-е годы), что берет меня к себе в класс. Помню, очень трудно было, но все как-то нравилось, шла на урок с удовольствием. До сих пор, как дорогая память тех времен, хранятся у меня ноты Сонаты Моцарта, на которых Валентина Юрьевна написала мне шутливые стихи, когда я, видно, не очень хорошо выучила урок:

Хочешь, мама, расскажу, почему я так грущу? Папа
хочет, чтоб была я так разумна, как большая. Мне же
только восемь лет и ума большого нет.

Музыкантом я не стала, избрала другую профессию, но любовь к музыке, зародившаяся в фортепианном классе, осталась со мной на всю жизнь.

Известно, что сочетать интенсивную педагогическую работу с директорскими обязанностями очень трудно. Но Зограф-Плаксиной это удавалось. По словам выпускника училища, ныне известного ученого музыковеда Вл. Протопопова, «порядок в училище был очень хороший, строгий. И методические установки хорошо разрабатывались, и теоретические занятия велись основательно, и практические предметы существовали, и все дисциплины были представлены широко, а ведь время было нелегкое, много разных экспериментов проводилось. Здесь же все стояло на прочной основе, работа велась правильная, широкая, полноценная».

Многонаправленность учебного процесса возникла едва ли не с самого начала. Из четвертого параграфа Устава училища (1913 год) узнаем, что там уже тогда преподавались «фортепиано, скрипка, виолончель, арфа, пение сольное, хоровое и оперное, медные и деревянные духовые инструменты, теория музыки, история музыки и сольфеджио, драматическое искусство».

Столь широкий спектр предметов выделяет учебное заведение Зограф-Плаксиной среди других аналогичного типа, и что особенно обращает внимание – так это обучение на духовых инструментах. Первое упоминание о нем относится к 1897 году, когда в училище начал преподавать валторнист, в недалеком будущем профессор консерватории Ф.Эккерт. А к 1926 году здесь уже функционировали классы всех духовных инструментов. Словом, училище без ложной скромности может гордиться тем, что именно в нем закладывались основы советской духовой школы, давшей немало ярких музыкантов. С неменьшим основанием можно утверждать, что в консерваторском училище сформировалась также музыкально-теоретическая школа, основы которой закладывались в 20-е годы при Зограф-Плаксиной, благодаря ее самому активному участию и поддержке, которую она оказывала создателю теоретического отделения И.Дубовскому, его ученикам И. Рыжкину и В.Вахромееву. Вообще различные классы училища Зограф-Плаксиной в процессе развития перерастали в самостоятельные отделы [1].

Еще одну очень важную традицию заложила в фундамент училища Зограф-Плаксина. Как гласит первый параграф Устава, Музыкальное училище В.Ю. Зограф-Плаксиной имеет целью подготовлять путем систематических занятий артистов и педагогов и сделать самые занятия в школе общедоступными, как вследствие назначения умеренной платы за обучение, так и при помощи рационального распределения классных уроков. (Разрядка моя. – О. А.)

Общедоступность занятий и умеренность платы, рациональное распределение уроков, выражавшееся, в частности, в организации воскресных классов, –я таковы незыблемые принципы, которым следовали в училище, хотя семья Зограф-Плаксиной не относилась к числу богатых и довольствовалась малым. По воспоминаниям учеников, Валентина Юрьевна одевалась очень просто и строго. Некоторых неимущих учеников учила бесплатно, другим предоставляла кров. В ее квартире постоянно проживал кто-нибудь из нуждающихся питомцев. Словом, основательница училища являла собой представительницу российской интеллигенции, для которой альтруизм – жизненное кредо. Он же был свойственен ее педагогическому коллективу и, к счастью, продолжился во времени…